Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса
– Ну-ка, зайди обратно в кабинет! – сказал он мне таинственным голосом.
Я повиновалась.
Там, как обычно, уже все повернулись и смотрели на входящих. Владимир Иванович обвел студентов взглядом и проговорил: «Видите?» Все не понимали, что происходит, и я в том числе. Тогда он сказал: «Вы видели, на стендах, расположенных напротив нашего кабинета, висят фотографии преподавателей?» Все кивнули. «А видели ли Вы на их лицах улыбки?» – продолжал профессор. Ребята ничего не говорили и только слушали, что будет дальше. Тогда он сказал: «Не видели! Ничего вы не видели! И видеть не могли, так как нет на лицах у тех замученных наукой женщин улыбок! Их попросту там нет! Есть только какие-то ужимки. Не больше!» После этого он указал рукой в мою сторону и спросил у присутствующих: «Видите?.. Посмотрите! Посмотрите, как светится женщина, у которой есть ребёнок?! Это же совсем другая улыбка! Она настоящая!» Я стояла и улыбалась, как дурочка и не понимала, как себя вести. А тем временем ребята начали мне аплодировать! «Да не нужно, ребят! Не нужно!» – переминаясь с ноги на ногу, бубнила я себе под нос. «Нужно, Машенька, нужно!» – громко сказал профессор и, подойдя поближе, попросил подождать, когда у него закончится урок, после которого он примету меня экзамен.
Я вышла за двери и села на скамеечку. «Ну надо же!» – улыбалась я.
Наверно, не стоит говорить о том, что за экзамен я получила самый крепкий «зачёт», который только мог существовать. Нет, не надо думать, что мне всё сошло с рук. Свой билет я отвечала долго и объясняла по нему (и не только по нему) всё довольно обстоятельно. Ведь у этого преподавателя получить «автомат» было практически невозможно. Он каждый раз проверял тебя на прочность. Поэтому вымученная и опустошённая, с заполненной зачёткой и свалившимся грузом с плеч, я пошла в место, куда меня тянуло в тот момент больше всего! В столовую!
Очередь была не такая большая, как в обычные сессии: всё– таки пора экзаменов. Я подошла к кассе и по обыкновению заказала себе второе и чай с плюшкой. Заняв своё место у окна, я поставила поднос на стол и вспомнила, что не купила хлеба. Вернувшись к грузной кассирше, заказала кусочек чёрного и пошла уже обратно, как сзади меня что-то громко дзынькнуло. Я обернулась – профессор стоял с пустым подносом, а у его ног валялась разбитая тарелка, которая ещё пару секунд назад была наполнена супом… Он заметил, что я увидела его оплошность и сконфузился. «Наверно, дико не вкусный был?» – пошутила с ним я. «Наверно! – рассмеялся профессор – Пойду ещё один такой куплю». Он повернул в сторону к кассе, а я занялась своей трапезой.
В сумке заиграл мобильник. «Николаевна! – обрадовалась я. – Привет!» «Ты чего там чавкаешь?» – с ходу спросила она меня.
– Так я в столовке.
– О-о… И давно ты по столовкам стала ходить? Чего – дома уже не естся?
– Дак в том-то и дело, что я не дома. В универе я.
– Ты в Вологде и не позвонила?
– Да, Николаевна! Я сразу с автобуса да на экзамен. Не успела. Думала, поем и брякну, а ты опять опередила.
– Так. Ты там тогда дожёвывай, а я сейчас подъеду.
Я ничего не успела ответить, так как по своему обыкновению Анка уже давно бросила трубку и, бьюсь об заклад, уже была в пути.
Я снесла пустую тарелку и стакан на стол для грязной посуды, закинула сумку на плечо и ринулась к выходу. Долго ждать мне не пришлось. Красная бэха уже стояла на остановке. Анка манила меня рукой. Я запрыгнула на заднее сиденье и увидела, что присесть-то там особо было и некуда. «Это Варьке свезёшь!» – скомандовала Николаевна и указала пальцем на пакеты со всякой всячиной. «Что там?» – поинтересовалась я у неё. «Что-что… Подарки! Дома посмотрите!» – услышала я в ответ.
«Женя, останови у той кафешки», – Николаевна указала своему водителю на красивый домик. «Но я же только что покушала», – проронила я. «А кто там собирается есть? Мы кофе зайдём попить». – сказала мне Анна Николаевна.
Заказав по чашечке латэ и необыкновенному пирожному, Анка на этом не остановилась. Позднее нам принесли пиццу. Потом, немного подумав, она вспомнила, что вообще-то сегодня почти ничего не ела, а лишь иногда перехватывала на ходу несколько бутербродов, она решила заказать комплексный обед и «поесть, как надо». Я смотрела на неё и не могла понять, как в такую худенькую женщину всё это помещается. Она, увидев, как я наблюдаю за ней, сказала: «Ну чего? Раз-то в месяц я могу поесть, как хочу?» Я кивнула. «И ты бери!» – снова проснулся в ней тот командный тон.
Я начала откусывать от большого куска пиццы, как вдруг она вспомнила про мою учёбу. «Давай доедай и поедем обратно в универ!» – сказала мне она. Я вопросительно посмотрела на неё, а она продолжила: «Ты экзамен свой сдала?»
– Сдала.
– Диплом написан?
– Давно уже!
– Госы сдавать собираешься?
– Так-то да.
– Не так-то да, а собираюсь! – нахмурив брови, проговорила Анка. – Собирай свои монатки и поехали к декану. Будем говорить о твоей защите вместе с очниками.
– Ага, Николаевна, думаешь, это так легко? – не верила я.
– У Анки всё легко! – поправила она свою красную шляпку и завышагивала гордой походкой к дверям. – У Анки везде знакомые…
– Ты помнишь того главного врача? – продолжала Николаевна.
– В областной-то? Конечно, помню! – обрадовалась я.
– А ты знаешь, кто у него жена? – допытывалась у меня она.
– Не-ет, – протяжно отвечала я.
– А я тебе скажу! Твоя деканша и есть его жена! Да-да! Та самая Ольга Тимофеевна!
Я выпучила глаза: «Вот как мир-то тесен!»
– Тесен – это даже не то слово!
– Ну и причем тут их семейные связи?
– Ах, милочка! Какая ты ещё глупая! Причём здесь их семейные связи? – передразнивала меня Анка. – Да притом! Он поговорит с ней, и тебе разрешат!
– А, может, мне самой с ней поговорить?
– Ты, милая, плохо знаешь эту даму. Она там не просто так сидит! Ты думаешь, за просто так она тебе поможет?
Я молчала.
– Нет! Как говорил, не помню кто, мы пойдём другим путём! Известным. И проторенным!
Вытащив из красной сумочки пару купюр, Анка бросила их на стол, и, не дожидаясь, когда их заберут и отсчитают сдачу, рванула к выходу. Я бежала за ней и думала, что делать дальше: и обязанной быть никому не охота, и по-другому никак. Николаевна уже сидела на переднем сидении и кричала мне в окно: «Ну, долго ты там?» Я открыла заднюю дверку бэхи и, спихнув все пакеты в сторону, шмякнулась на кресло: «Фу! Ну и жара!»
– Женя, поехали! – приказала Анка водителю.
– Куда? – спросил тот.
– Положи, где взял! – скомандовала она снова.
Двигатель новенькой бэхи завёлся с пол-оборота, и мы были уже в пути. Старинные здания, памятники архитектуры примерно девятнадцатого века мелькали за окном и исчезали за поворотом, а на смену им приходили новые картины разнообразных площадей, парков и памятников. Красота!
– Машка! Хватит в окно пялиться! – окликнула меня Анка.
– А чего опять? – удивилась я.
– А то! Дела делать сейчас будем. Природой потом полюбуешься! – оборвала она меня и переключилась на водителя: Женька! Ты-то чего молчишь? Не туда же едем-то?!
– Как это не туда? – всполошился Евгений.
– Нам надо в больницу областную, к Михалычу, а ты нас в универ везёшь!
– Ну уж, извините! Куда сказали, туда и везу. Я о ваших планах не разумею… – протараторил Женька и стал разворачивать автомобиль.
Николаевна, нажав несколько кнопок на своём мобильнике, завела с кем-то разговор: «Привет, дорогой! Ну, как ты там? Чего новенького? Да как не соскучилась?! Даже очень! (смеялась она) Ты знаешь, я совершенно случайно оказалась рядом с твоей работой. Ну как? На чай пригласишь? Тогда хорошо. Жди!»
Она положила трубку и повернулась ко мне: «Ну вот! Считай, дело в шляпе! Ты, Машенька, в машине пока посиди. Я недолго!»
Женька затормозил у девятиэтажки, и Николаевна сразу побежала ко входу. Я сидела в автомобиле и ждала, что же будет дальше. Женька повернулся ко мне и начал меня отвлекать:
– Да не волнуйся ты так! Николаевна знает, что делает.
– Надеюсь. – сомневалась я.
– Не дрейфь! Она знаешь, какая! С такими людьми переговоры вела, мама не горюй! Думаешь, всё, что она имеет, так просто досталось? Вот уж нет! Это ещё заработать всё надо! А без связей в этом деле никак. Славик этот, главврач-то. Он ведь не только черепицу у нас заказывал.
Я вопросительно посмотрела на Женьку.
– А что ты смотришь так? Просто так ничего не бывает. Помнишь, про Лёвушку Анка тебе говорить начинала? Мол, новый у неё ухажёр-то. Так ничего он и не новенький. Хотя, конечно, это как посмотреть. Как там про моду-то говорят: все новое – хорошо забытое старое? Так и тут: Лёва этот – дед Андрюшкин родной. По молодости они с ним гуляли. Да и не плохо так. Анка родила тогда от него, а его в армию забрали, так тот даже и не знал, что она беременна. Сама сказать не успела, а письма потом написать было некуда – служил он в секретной части. Потом так сложилось, что уехал он жить в другой город. Судьба свела через 30 лет, считай. Дочка их, Татьяна, умерла, когда Николаевне сорок с небольшим было – при родах. Андрюшку она сама, почитай, и воспитала. Так что она ему и за отца, и за мать… Это так… лирическое отступление всё. Я это к чему всё веду-то? Лёва Анкин много лет прокурором отработал. Было это в недалёком городке, я толком и названия его не знаю. Знаю только, что Славик этот там начинал в качестве хирурга работать.
